Весной в Типаса обитают боги, и боги говорят на языке солнца и запахаполыни, моря, закованного в серебряные латы, синего, без отбелей, неба,руин, утопающих в цветах, и кипени света на грудах камней. В иные часы всевокруг черно от слепящего солнца. Глаза тщетно пытаются уловить что-нибудь,кроме дрожащих на ресницах капелек света и красок. От густого запахаароматических трав, который стоит в знойном воздухе, першит в горле и нечемдышать. Я едва различаю черную громаду Шенуа, который вырастает изокружающих селение холмов и тяжелой, уверенной поступью спускается к морю. Весной в Типаса обитают боги, и боги говорят на языке солнца и запахаполыни, моря, закованного в серебряные латы, синего, без отбелей, неба,руин, утопающих в цветах, и кипени света на грудах камней. В иные часы всевокруг черно от слепящего солнца. Глаза тщетно пытаются уловить что-нибудь,кроме дрожащих на ресницах капелек света и красок. От густого запахаароматических трав, который стоит в знойном воздухе, першит в горле и нечемдышать. Я едва различаю черную громаду Шенуа, который вырастает изокружающих селение холмов и тяжелой, уверенной поступью спускается к морю.